Маша и любовь - Страница 23

– Мне жаль, – сказал он, вроде бы не повышая голос, но так, что все, взбудораженные и напуганные, сразу замолчали. – Жаль, что приходится забирать вас таким образом, жаль, что у вас не было возможности проститься с близкими, понимая, что вы уезжаете на куда больший срок, чем заявленная пара дней, жаль, что пришлось врать… Я понимаю, вы напуганы, но даю вам слово киару, что мы не причиним вам никакого вреда. Наоборот, мы отчаянно нуждаемся в вашей помощи, и сделаем всё, чтобы обеспечить вашу безопасность.

Он ненадолго замолчал, обводя всех взглядом, не задержавшись на мне ни на секунду, и меня это почему-то уязвило. Словно бы твой хороший знакомый делает вид, что вовсе и не знает тебя. Хотя хорошими знакомыми нас с киару назвать трудно… я для него – источник проблем, он для меня – медуза в скафандре. Многодетная. Но всё равно обидно.

– Мы находимся в состоянии войны, – продолжил тем временем инопланетянин. Кроме него в помещении было ещё двое «чужих», они стояли возле входа, но – это немного успокаивало – вроде бы без оружия. С другой стороны, а что я знаю о том, как выглядит их оружие? Ох, не нравится мне это всё. Не зря хотелось сбежать, ох не зря! И дура я, что не сбежала. Как бы там ни было но «в состоянии войны» разом перечёркивает все уверения в том, что нам ничего не угрожает. И я в принципе не хочу участвовать ни в каком конфликте, тем более в конфликте инопланетян с инопланетянами, медуз с муравьями или рептилиями, ну правда, зачем мне это?

Я злилась на киару. Мало того, что он делает вид, что совершенно со мной не знаком, он ещё и обманул меня. И остальных обманул. И получается, что я подставила Никитоса – это из-за меня он оказался в этой весьма немногочисленной – всего семнадцать человек – группе, от которой руанам нужна какая-то загадочная помощь. Кстати, какая?

Погрузившись в свои эмоции и переживания, а также пытаясь поймать взгляд Никиты – мне было страшно, а он всё же самый родной мне человек здесь, я слушала киару не очень-то внимательно, но основную суть уловила: одна из их стратегически важных баз в результате какой-то хитроумной операции противника оказалась полностью непригодна для жизни – там присутствует какое-то излучение, под воздействием которого руане стремительно мутируют и умирают. А им позарез надо на эту самую базу попасть и что-то там активировать. И тут, видимо, вступаем мы. Нас ведь не жалко…

Примерно это и высказал киару один из моих товарищей по несчастью – высокий рыжий парень. Я его даже как-то зауважала. Парня, не киару.

– Это излучение не действует на людей. Мы… проверяли, – признался синеглазый. Кто-то рядом со мной выдохнул с облегчением, а меня наоборот захлестнуло возмущением: эти существа прилетели на нашу планету под видом друзей, а сами ставили на людях эксперименты?! Интересно, сколько раз уже наше Правительство «не отказало» киару?

И зачем нас семнадцать, если надо десять? И как они отбирали? Сплошные вопросы… Но киару уже закончил своё выступление, сообщив, что больше мы узнаем через неделю, когда прибудем на какую-то планету, где нас и будут учить. Интересно, чему?

Потом нас распределяли по каютам, кормили, вежливо отвечая на негативные выпады – нервы у некоторых сдавали, и игнорируя все вопросы, но это всё были какие-то другие инопланетяне, не киару, он больше не показывался. А мне просто физически нужно было высказать наболевшее лично ему.

Этот гад был у меня дома. Разговаривал с моими родителями, смотрел им в глаза и врал, врал, врал. Что всё совершенно безопасно, что скоро я вернусь, что он за мной присмотрит – как присмотрит, если ему на эту базу нельзя?!

Корабль чуть слышно гудел и еле заметно подрагивал, никак не давая мне хоть немного расслабиться, представить, что я не в железной коробке где-то невероятно далеко от Земли, а, например, в какой-то гостинице. Весьма странной, но всё же…Почему-то мне раньше казалось, что самое страшное – это взлёт, когда корабль ещё тянет обратно силой гравитации, и, пойди что не так, шарообразный корабль приобретёт форму лепёшки, хотя более вероятно – миллиона осколочков. Теперь же, когда взлёт был несколько часов как позади, я поняла, что сам полёт – куда страшнее. У нас на Земле до сих пор иногда не находят своевременно потерпевших крушение в море, хотя казалось бы, что уже все средства для этого есть, а что уж говорить о космосе? Вдруг непостижимые для нашей науки двигатели корабля заглохнут, что тогда? Наверное, раньше всего кончится воздух…Насколько его хватит? А если воздуха хватит надолго, то, наверное, кончатся продукты? Или же кто-то сойдёт с ума и перебьёт всех остальных? А сколько ещё вариантов можно вспомнить из многочисленных фантастических фильмов!

В общем, мне было страшно, страх подогревал злость, и с этим взрывным коктейлем эмоций мне, естественно, не спалось. Моя соседка по каюте – угрюмая, неразговорчивая девушка со странным именем Ула давно спала, а я всё вертелась с бока на бок и чувствовала, как теряю контроль над своим состоянием. Я бы пошла к Никите, просто поговорить, но он же, как и я, в каюте не один, с каким-то парнем, кажется, даже смутно мне знакомым. Так что остаётся только чуть слышно вздыхать, вертеться и вспоминать события сегодняшнего дня, пытаясь их упорядочить и, если не смириться, то хотя бы принять. Бесполезно. Я лишь больше завожусь.

Почувствовав, что вот-вот взорвусь, я накинула кофту и выскочила из каюты.

Ночь и день на космическом корабле весьма условны – вокруг темно всегда, так что ориентироваться приходилось по приглушённому свету в коридорах. И отсутствию кого бы то ни было.