Маша и любовь - Страница 37

– Это не входит в обязательную программу, а Ваше общество мне приятно, – невозмутимо сообщил киару, выделив интонацией «Ваше» и заставляя меня смутиться и, кажется, даже покраснеть.

А ещё разозлиться снова. Приятно – в качестве кого? Забавной зверушки, которую потом можно будет вернуть обратно в питомник, стерев лишние воспоминания, чтобы не нагадила ненароком?

Глава 12. Вирус

Вот бывают такие дни, когда всё не задаётся и лучше вообще ни за что и не браться, потому что выйдет только вред. Вот как у меня сегодня. Сначала безумный разговор в медотсеке, потом практически ссора с киару, а теперь, исчерпав, видимо, приёмы психологического давления, мироздание приступило к моему физическому устранению. Я порезалась, очень неудачно, и, что обидно, виновата в этом, разумеется, я сама. Ну и, может, немного ещё Никитос. И киару, конечно, куда ж без него, это ведь из-за него я сегодня сама не своя.

Расстались мы с синеглазым странно и скомкано, кажется, он хотел что-то мне сказать, заканчивая экскурсию по кораблю, но не сложилось – его разыскали и попросили срочно куда-то пройти, так, что он даже меня обратно не отвёл – перепоручил. Я шла следом за совершенно незнакомым мне инопланетянином – интересно, сколько их на корабле? – и гадала, не он ли тот доброжелатель, наведывавшийся в медотсек? Вроде, нет. Но точно не уверена… хотя вряд ли он мне что сделает прямо сейчас, правда ведь?

Забавно, но инопланетянин привёл меня к каюте киару и, обозначив лёгкий кивок, отправился обратно. Я что, уже для всей команды и в самом деле питомец их драгоценного синеглазого?

Масла в огонь подлил Никита. Чтобы пообедать со мной, он даже оставил компанию, где была бледная моль, и первые пять минут я наслаждалась его обществом и эксклюзивным вниманием, пока он не спросил:

– Так что у тебя с киару? Всё серьёзно? Или так, развлекаетесь?

Я выронила вилку, не глядя её нащупала, сжала в руке… и поняла, что это был нож. И что у этих дурных инопланетян столовые ножи острые, и я умудрилась схватиться за лезвие.

Никитос посмотрел на мою руку и сильно побелел, так, что мне даже страшно сделалось – вдруг у меня там уже пальцы не все на месте…

К счастью, всё оказалось не настолько плохо, но я всё равно бросилась в медотсек, радуясь возможности улизнуть от ответа на вопрос. Потому что ответа у меня не было.

Мне было страшно признаться самой себе, насколько меня волнует этот их киару. И стыдно было, что такая мысль возникла, но я себе всё-таки в ней призналась: он обречён. Мне нельзя к нему привязываться, потому что счастье будет слишком недолгим, а потом будет очень больно. Эгоистично и как-то подленько это прозвучало, надо признать. Особенно учитывая, из-за кого именно он обречён. Но глупо об этом не подумать, как минимум. Это ведь ещё не значит, что я буду руководствоваться именно этим…

Я боялась, что безумная инопланетянка из медотсека начнёт меня пытать, что именно я решила и когда решу, если ответа ещё нет, но она вела себя так, словно утреннего разговора вообще не было. Обработала мои порезы какими-то мазями, забинтовала и сказала, что к утру всё пройдёт. Даже в медкапсулу залезть не предложила.

Остаток дня я провела в своей каюте, почти не замечая, что бешу Улу – пусть сама проваливает, в конце-то концов, и пытаясь как-то навести порядок в собственной голове и в собственном же сердце. Ничего не выходило. Мысли сбивались в тугой пульсирующий комок, а сердце заходилось беззвучным криком, что я всех должна спасти: и киару от мутации, и Никитоса от киару и стирания памяти. И себя тоже желательно как-то не обидеть. Нерешаемая задачка.

По-хорошему, мне надо было бы переговорить с Никитой, рассказать о грядущем стирании памяти, может быть, начать придумывать какой-то совместный план, но я почему-то медлила, за что сама себе была неприятна. Словно я предаю своих. Мне хотелось ещё раз переговорить с Айрданом, не знаю, на что я рассчитывала, наверное, что он меня как-то переубедит. Уговорит, что ничего страшного в этом нет, что для руан это самая обычная процедура, как к стоматологу сходить – зуб выдернуть. Ведь что-то он собирался мне сказать, но киару всё не шёл, и я незаметно для себя уснула. Спала плохо – рука постоянно ныла, а периодически и вовсе как-то «дёргала», видимо, ускоренный инопланетной мазью процесс заживления не предполагал анестезии, а может, мне «по дружбе» этой самой анестезии недодали.

Где-то в середине ночи у меня заболело всё тело, а затем боль сконцентрировалась в голове. У меня никогда не было мигреней, но, кажется, я теперь понимаю этих несчастных людей, у которых они бывают. Это ад. Самый настоящий. Тебе плохо, даже если ты лежишь в тишине и совершенно неподвижно, а стоит пошевелиться, и сразу кто-то загоняет огромную огненную иглу куда-то прямо в мозг, или даже в спинной нерв. Видимо, у меня аллергия на какие-то их мази, и надо взять себя в руки, встать и доползти до медотсека, пока не стало ещё хуже – ясно же, что симптомы будут и дальше развиваться. У меня уже вот странные ощущения в руках и ногах… С одной стороны они словно бы невесомые, а с другой – как же мне трудно заставить себя сделать хоть одно движение…

Мне повезло – несмотря на ранний час, медотсек работал, инопланетянка, имени которой я так и не знаю, а может быть, просто не помню, была там, похоже, она в принципе живёт там круглосуточно, это было бы логично…

– Мария Романова, – её голос, и так не вызывающий у меня особой симпатии, прозвучал как скрежет ножа по обратной стороне блюдца – ненавижу этот звук! – Что случилось?

Я растерянно моргнула – почему-то их теперь было две, и поспешила ответить, пока не стало ещё больше, а то вдруг они бросятся расспрашивать все разом, и тогда моя голова точно взорвётся.